1998 год – Сибириада-98 (из воспоминаний Сергея Антипова)

Завтра рано утром в 6 часов, поезд. Большинство решило поехать на вокзал и переночевать там, лишь местные договорились, чтобы утром их подбросили на машинах. Первый раз за всю историю наших совместных походов и разъездов пришли на станцию задолго до прибытия электрички, зато уже на станции обнаружили, что забыли половину пенок и мячики. Но делать было нечего, поехали так. В электричке я принялся читать “Энциклопедию хороших манер”, чем вызвал всплеск эмоций у девчат. Но скоро мне это дело надоело, и я присоединился к остальным, играющим в “контакт”.

На вокзале оказалось, что к нашему счастью открыли новый зал ожидания, который был на реконструкции лет 10, и вход туда при наличии билетов бесплатный. Мы направились туда, но женщина, проверявшая билеты, отказалась нас впускать, сославшись на величину рюкзаков. Мы, не растерявшись, начали ныть, что вот мы такие бедные-несчастные, нам негде ночевать. В результате сошлись на том, что мы тихонько проходим и прячем рюкзаки под сидушки. Мы прошли, заняли два ряда, на которых могли лечь 4 человек или сесть 12. Поставили рюкзаки и занялись кто чем. На потолке были красивые узоры с серпом и молотом, которые вызвали у всех ностальгическую улыбку. Сходили за напитками и поели. Погуляли, потом в основном девчата залегли спать, заняв соответственно еще N соседних мест. В зале ожидания ходила дежурная и периодически всех будила, чтобы никто не проспал. Но мы сказали, что посмотрим за своими, так что те, кто спал, выспались. Постепенно бодрствующих оставалось все меньше и меньше, и в результате остался я один – не доверяя таким местам, как вокзал, спать я не собирался.

 

Мы заняли чуть ли не пол вагона, кроме нас в вагоне почти никого не было, все сошли в Новосибирске (поезд был Москва – Абакан).

Проводница, когда пошла разносить белье и проходила мимо наших купе, произошел примерно следующий диалог:
Проводница: Белье надо?
Мы: Не надо …
Проводница: Белье надо?
Мы: Не надо …
Проводница: Так, белье не надо, белье не надо …
и так пока не прошла наши купе.

Посмотрели карты Чемпионата России – 96, на которых бегал Тимофей.

Вечером долго болтали, все ушли спать, остались я, Аленка и Тимофей. Говорили часов до двух-трех в основном об ориентировании. Потом Тимка ушел, и мы, с Аленкой поговорив еще с полчасика, тоже разошлись.

В остальном, путь до Абакана ничем интересным не ознаменовался, кроме ослепительно-красивого заката и фотографий пейзажей из поезда.

 

В Абакан приехали рано утром, до первой электрички была пара часов, и мы решили погулять по городу. Захватили камеру и пошли. Все были навеселе. На одном перекрестке остановились, встретили родителей Маши, живших под Абаканом. Пока стояли, мне бросилась в глаза надпись на одном из рекламных щитов: “Жуй с нами оптом и мелким оптом”, но мне почему-то первая буква увиделась буквой “Х” (да простит меня читатель), я с удивлением перечитал надпись – тот же результат, прочитал аккуратно и понял ошибку. Показал девчатам, не сказав, в чем загвоздка. К моему счастью, все прочитали первый раз точно также. Все начали ржать, но, к сожалению, никто не догадался сфотографировать или хотя бы повернуть в ту сторону камеру. До сих пор все помнят ту надпись.

Деревья были все какие-то обрубленые и стояли как палки. Вскоре пришли в какой-то парк, на какую-то детскую площадку со сказочными избушками и т.д. Сначала все уселись на бревно и, громко смеясь, вдоволь накатались на нем. Потом начали бегать по колесу, свободно крутящемуся вокруг оси, попробовали залезть на деревянный, гладкий столб и т.д. в том же духе. Под конец сфотографировались в компании с 3-х метровой бабой Ягой. Прохожие, явно спешащие на работу, смотрели на нас как на детей сбежавших из заключения и никогда не видавших парков и игрушек.

Позже нашли памятник дяде Ленину, напротив городской администрации, покрутились вокруг него и пошли на электричку.

В электричке народу было полно, места хватило только для рюкзаков (поставили на сиденья, чтобы надевать легче было) и девчат. Начали играть в “контакт”, скоро народ со скуки начал присоединятся к нам и помогать, некоторые просто улыбались. На одной станции ко мне с претензиями подбежала женщина и потребовала, чтобы я убрал рюкзак. Я ей кинул, что устал, но если она хочет пусть снимает (все равно знал, что она его не поднимет), и отвернулся. Она взяла его и, по-моему, даже не приподняв, решила поискать себе место в другом вагоне.

В Минусинске спросил у Сони (тренера), знает ли она куда идти, она сказала, что не знает. Я спросил о дальнейших планах, она сказала, что будем ждать автобус, но уверенности в том, что он приедет, как я понял, у нее не было. Я, зная ее нюх к месту старта, решил об этом не думать.

Начали с Аленкой играть в классики, постепенно начали присоединяться остальные, сначала девчонки, а потом и пацаны. Мой камешек пользовался популярностью, но после каждого броска раскалывался пополам. Но, тем не менее, мне его хватило, чтобы довести игру до своей победы. Постыдил девчат, в том, что они девчонки, а проиграли.

Эдик и еще кто-то побежали зачем-то за тридевять земель в магазин.

Вскоре действительно пришел автобус, нам сказали, чтоб мы быстрей усаживались, так как им еще надо встретить Томичей, содрали с нас по червонцу и хотели ехать. Но мы долго отказывались, так как те, кто побежал в магазин, еще не вернулись. Но потом они пообещали, что возьмут их с Томичами, и мы, взяв их рюкзаки, поехали.

Лагерь уже не пустовал, приехали в основном Красноярцы. Только начали ставить палатки, как прибежала лесоохрана и начала нам внушать, чтоб мы перенесли лагерь в другое место, так как здесь елочки (там были посадки молодняка) и мы их поломаем. Мы им пообещали, что будем аккуратны, и они вскоре поняв, что от нас большего и не добиться, сказали, чтоб мы окопали костер и вырыли яму для мусора, а потом ушли.

Я с Тимофеем начали ставить его палатку. Выглядела палатка неплохо, и сначала мне понравилась. Но разбирались мы с тем, как ее ставить даже не знаю как долго. Когда собирали, швы от натяжения очень подозрительно натянулись, но выдержали. Она была новая, плохо подогнанная, короче сразу видно “Сделано в России”. Когда мы закончили, остальные уже о палатках забыли.

После обеда побежали на полигон. Девчата отдельно, мы отдельно. Тимофей, как бывалый взял руководство на себя. Не знаю, может себя он и умеет тренировать, но тренер для других из него никакой. Знал бы заранее ни за что бы не пошел с ними: пробежали километров 15 (из них километра 4 туда и 4 обратно, до полигона), о местности представление я получил лишь поверхностное, да еще перенервничал – все время думал: “Когда это закончится, разве можно так перед соревнованиями”.

На регистрации оказалось, что Тимофея заявили в М-А, а он хотел в элиту, но за перерегистрацию трясли деньги, и он, хоть и огорчился, но решил бегать в М-А.

Вечером, я Тимофей и еще кто-то принесли огромное бревно, чтобы сидеть на нем. Как мы его только не пытались тащить: самое трудное было вытащить его из ямы, а потом ногами докатили до лагеря.

Я был на соревнованиях такого рода первый раз, наверное, поэтому меня удивило наличие толчков, да еще отдельно для М’адам и для Ж’ентельменов.

 

На построении кто-то из судей сказал: “Как сказал великий русский поэт Пушкин, могущество России прирастать будет Сибирью”. Все молча снимали лапшу с ушей, а Новосибирск переглянулся и заржал – у нас на всю улицу щит висит, и надпись гласит, что это сказал Ломоносов. В конце построения отметили, что тех, кто со свернутыми номерами (номера были большие с логотипом спонсора соревнований, и многие загнули их, оставив только номер), к старту не допустят. Я вспомнил “Правила Соревнований ФСО России”, ясно гласящие: “Реклама табачных и крепких алкогольных товаров запрещена”, а спонсор был “Минал” (Минусинский Алкоголь). Но так как меня это дело не касалось – я себе номер пришил развернутым – то решил отношения не портить.

Первый день был спринт, 16 КП. Все “наши” стартовали не спеша, скрывались в лесу последними. Я, как всегда, не взяв поправку на пункт “К”, на первом КП потерял пару-тройку минут. Обидно, но для меня привычно, так что из колеи это меня не выбило. Вместо своего, нашел какую-то лису-1, тогда я подумал, что его поставили специально для таких как я, бросающихся на первый попавшийся КП, но потом оказалось, что здесь одновременно проводят соревнования по радиолокационному ориентированию. Несколько дней спустя, встретил охотников на лис, бурясь через зеленку, и отдуши посочувствовал им – им с их огромными антеннами преодолевать зеленку было куда трудней, чем мне.

Прибежав на финиш первое, что я услышал от Сони, это: “Беги в лагерь собирай вещи, лесники сказали пожар”. Я был в недоумении: лагерь находился на поляне, и ему вряд ли могло что-то угрожать. Так что, подумал, что тревога ложная и не спеша пошел в лагерь. Но пожар, оказалось, действительно был, но нам он явно не угрожал, был виден столб дыма на горизонте. Говорят, пожар был и в нашем лесу, недалеко, от профилактория, но я ничего, говорящего в эту пользу не заметил.

В первый день, по предварительным результатам, все кроме Костика бегущего по М-16, о Гандикапе забыли, и выше 30 места почти никто не поднялся. Причем Костику до вылета оставалось тоже минут 5, так что хоть Соня и настраивала его, что у него есть шанс, я на это не надеялся. Ну и Тимофей, конечно, занял первое место, за что получил пол литра от спонсора.

После обеда, опять же я, Тимофей и еще кто-то спилили и притащили еще одно огромное бревно, так что у нас стало благоустроенное для посиделок кострище.

Была жара, некоторые даже загорали. Карты не раздали, поэтому почти все рисовали по памяти. Играли в волейбол. Познакомился с двумя девченками-близняшками из Томска, которые довольно неплохо играли.

Вечером наблюдали пожар. Если днем там скорей всего горел подлесок, то сейчас пламя поднималось выше деревьев, и в сумерках был очень красивый вид. Конечно, лес было жалко: дул сильный ветер, и пламя двигалось на глазах. Тимофей предположил, что горит ленточный бор, под Крупским – уникальный лес между ж/д и автодорогой шириной в пару и длинной километров в 40. Стало понятно, почему его не тушат: сгорит и на соседний лес не перекинется, а, следовательно, и деньги и силы на него можно не тратить. Когда-то там проводили соревнования, теперь, видимо, проведут не скоро.

 

Только позавтракали, как Соню вызвали на судейскую, через пару минут она вернулась за мной – меня сняли. Пошли разбираться, оказалось, неправильно взял последнее КП. Я даже спорить не стал, посмотрел, отметка неправильная, и пошел в профилакторий умываться (там жить можно было – альтернатива палаткам, а мы туда ходили за водой и умываться). По пути думал, где я ошибся, но вспомнить не смог. Карту бы посмотреть, может вспомнил бы, но их не выдали, сказали, что отдадут всей команде перед отъездом. Почему-то не огорчился, видимо из-за того, что обдумал ситуацию, а не углубился в размышления, о том, как же жестока жизнь. Вернулся, Соня, видимо вспомнив Барнаул, сразу ко мне: “Серега, не огорчайся, ничего такого”. Я ей спокойно ответил, что мое снятие даже на результат команды не повлиял (в зачет шли лучшие 10 из 12, а у нас почти все набрали по одному очку), а из Гандикапа я все равно вылетел, так что мне все равно. Но до старта я себя чувствовал не в своей тарелке из-за сочувствующих взглядов в мою сторону.

День второй – трехэтапная эстафета.

У меня был второй этап. Опять залетел на первом же КП. На этот раз прибежал в район КП и, пройдя метрах в 3 от него, не заметил. Чуть ли не первый раз за всю жизнь вернулся на привязку. Опять к КП, на этот раз взял, оно было в кустах, хотя в легендах кустами и не пахло, но на карте виднелось еле заметное зеленое пятнышко.

После смотрового перегона, который видимо и явился причиной ошибки, залетел опять: КП было перед огромной поляной, а я пробежал прямо по ней, и стал искать КП на параллельной ситуации за ней. Истратил минут 5-10, пока не поняв, что здесь КП нет точно, посмотрел на карту более обще.

Мы в М-18 из всех не снятых оказались последним. Наши М-16 были четвертыми, и им чуть-чуть не хватило до третьего, из-за чего они сильно разорялись. Удачно выступила Лизка, но она была младшая, и команды у нее не было – бегала одна, “продать” ее тоже никому не удалось. Тимофей бегал в сборной, один этап у них был слабый, но, тем не менее, вроде что-то заняли.

На награждении за первый день Новосибирск был, как всегда, самый шумный. Шумно аплодировали каждому призеру, особенно Барнаулу, видимо потому что они стояли рядом, и мы между делом с ними говорили.

Призами была в основном Миналовская водка, и вымпел с папочкой в придачу.

Сушили спальники, один, ватный, который мы взяли на станции юного туриста, загорелся от искры.

Вечером долго сидели у костра.

 

Ночью пошел дождь, был собачий холод. У меня был самый холодный спальник, да еще не застегивался на груди, так что получалось, что я спал полуоткрытый. Зато я лег посередине. Ночью палатка начала протекать. Сверху была постелена клеенка, но она была узкая и закрывала только середину. Пацаны начали жаться ко мне, пытаясь, все время меня спихнуть, но я отстоял свое место. Потом пошел снег, накапливаясь на палатке, из-за чего она стала провисать. Я спал посередине, и то чувствовал эту мокрую, склизкую, холодную крышу. Представляю, что было с Ванькой и Эдиком, правда, у них были понтовые спальники, но вымокли они не на шутку.

Проснулся я если не первый, то в числе первых и не знал, что меня ожидает на улице. Когда я вылез, мне открылся вид белой безмолвной пустыни, на которой лагерь смотрелся как вымерший. Людей практически не было. Я не смог сдержать восторга.

Когда все вылезли, начали играть в снежки.

Соня послала нас на зарядку, в ответ мы чуть не подняли бунт, но потом, едва передвигаясь, поплелись на нашу горочку. Там мы заметили, что мужик обычно сидевший в лодке посредине озера и сейчас находится там. От души посочувствовали ему.

За завтраком завидовали Томичам: их от снега укрыла огромная сосна, да и тент у них был над всем лагерем.

Была опять трехэтапная эстафета. О Боже!!! Я бежал первый этап. После того, как нам раздали карты в пакетиках, меня даже гордость взяла, за то, что я приехал на такие солидные соревнования.

На дистанции было противно бежать: с кустов и деревьев все капало и обваливалось, затекая во все щели. Все было мокрое и висело мешком. Я, чтобы не замерзнуть, побежал в ветровке, а она парусила и ужасно мешала. Зато КП было легче брать – к ним, ко всем вели следы на снегу.

Все быстро таяло и уже к середине моего этапа снега почти не осталось, за что я особенно был зол на своих товарищей по команде.

Мы опять заняли последнее из неснятых место. Особенно неудачный день был у Аленки, пробежав первую половину довольно неплохо, после смотрового перегона она сильно загуляла. После финиша куда-то смоталась, и до вечера ее не было видно. М-16 тоже залетели и уже даже и не метили на третье место.

В обед наша зависть Томичам прошла. Их сосна дала течь, и до вечера по их тенту смачно стучали капли искусственного дождя.

После подведения окончательных результатов по сумме двух дней оказалось, что мы заняли почетное пятое место, и хоть оно и было опять же последним из неснятых, но близость к верхушке радовала, как, впрочем, и гордость за то, что и мы не попали в “черный список”.

Тимофею на награждении дали еще одну папку и вымпел, поэтому я, не растерявшись, выпросил их у него. Когда об этом узнала Соня, у нее чуть глаза из орбит не вылезли. Но потом вымпел она у кого-то отмыла, а папку давали всем представителям, так что она меня оставила в покое.

Днем играли в пляжный волейбол с Барнаульцами. Было весело. Одна девчонка все время язвила всем, причем это смотрелось уж больно весело. С пацанами заигрывала. У нас с Костиком ее замечания вызвали ответную реакцию: начались перекрестные остроты, от которых я, обычно, получаю огромное удовольствие. И скоро она стала смотреть на нас, как на врагов народа. Но никто не был в обиде, даже наоборот, она потом у Костика его адресочек попросила предъявить.

Красноярск продавал налобные повязки по 15 рублей, но я что-то зажмотил.

Ближе к вечеру, Тувинцы, жившие по соседству, устроили себе праздник. Включили музыку и устроили вид национальной борьбы популярной в Средней Азии: проигрывает тот, кто первый коснется земли любой частью тела кроме ступней. Постепенно вокруг них начал собираться весь лагерь, в основном наши ровесники. Борьба стала межлагерной. Но мне не понравилось, что зрители больше приветствовали победу кого-либо, нежели Тувинцев. Новосибирск наблюдал за всем этим делом, греясь у огонька.

Вечером опять сидели у костра и пели. Потом пришел от Томичей Тимофей и рассказал историю: “Сижу – говорит – у Томичей, разговариваю с ними. Говорю: “Хорошо у вас – тихо”, они отвечают: “Да уж, это же не твои”. И тут мы орем на всю округу свою кричалку, в ответ Томичи начинают ржать”.

Аленка пришла грустная и, немного пошатавшись по лагерю, легла спать. Все боялись с ней даже заговаривать, но по мне, так она делала более грустную рожу, чем была огорчена на самом деле.

Мне было достаточно предыдущей ночи, и я договорился с девчонками о переезде к ним в палатку, Маша уехала с родителями, поэтому у них было место. Ванька сразу увязался за мной – его пуховик был весь мокрый, и он тоже не был настроен на ночевку на холоде. В нашей палатке остался один Эдик, но у него был толстый ватный спальник, да и вообще говоря, если б хотел, мог бы договорится с Соней, о ночевке у них. В эту ночь в Тимофеевской 3-4-х местной палатке ночевало пятеро. Уснули не сразу, поболтали немного, и только Аленка сопела как ежик в своем уголке. Всю ночь девчата стягивали с меня одеяла, видимо было холодно, но, тем не менее, я не замерз. Было тесно, утром Танюшка жаловалась, что я развалился на всю палатку, но я припоминаю, что все время просыпался от того, что отлежал бок, но не имея возможности перевернутся засыпал в той же позе. Может, я во сне разваливался, а перед тем как проснутся, снова группировался?

 

День четвертый – классика, 16 КП. Вообще говоря, пробежал неплохо, хотя по результату этого заметно не было.

Как я и ожидал, никто из наших, кроме Тимофея, в гандикап не вышел. Тимофей же, выкинул всех своих конкурентов, оставив двух, с ближайшим из которых отрыв был более 20 минут.

После многочисленных протестов от всех команд судьи решили-таки раздать по одной карте на команду, но только на один час. Естественно пользы от этого не было. На них был такой ажиотаж, что посмотреть их спокойно, не было ни малейшей возможности.

После обеда была неплохая игра в волейбол, собрался почти весь лагерь, но из наших был один я. Во время игры пришли за мной, и сказали, чтобы шел дежурить. С тех пор решил, что никогда не буду откладывать дежурство на последний день.

В толчках повесили туалетную бумагу, но она скоро исчезла, видимо кто-то пошел продавать.

После ужина все наши решили сыграть в “третьего лишнего”. Мне игра показалась детской, да и настроения не было, поэтому я остался наблюдать за ними, одновременно моя посуду, и сколько меня не пытались вытащить, я остался.

Маша вернулась, поэтому Ваньку выпроводили, и он этой ночью составил компанию Эдику. Соня предложила мне поселиться к ним в палатку, но мне понравилась теплота предыдущей ночи и я остался у девчат. Однако этой ночью я замерз, хотя все остальные утверждают, что им было тепло.

 

Общий старт утешительного забега был одним из не забываемых моментов. Во время раздачи карт кто-то, видимо, начал подглядывать, и кто-то из судей крикнул: “Перевернуть карты!”, все, естественно, восприняли это по-своему: те, кто карты получил, взяли их и готовы были уже бежать, те, кто не получил – начали возмущаться: “А нам?!”. Судьи в истерике начали кричать: “Перевернуть карты! Перевернуть карты!!!” Все, в конце концов, уловив, что что-то не так, положили карты. Зрители ржали. Готовящиеся к старту, ехидно улыбались. Когда карты раздали всем, судьи начали почему-то тянуть время. Все были как на иголках, поэтому, когда кто-то крикнул: “Старт”, все без раздумья ринулись в лес. Судьи, вовремя опомнившись, завопили: “Назад, назад!!!” Все с грустью вернулись к старту, зрители загибались от переполнявших их эмоций. Когда же старт дали, все, не спеша, с опаской: “А вдруг опять вернут”, побежали в лес.

На одном из КП со мной случился эксцесс: вроде не плохо продумал путь, бежал по дорожке и слева от себя искал кусты. Но добежав до поворота и ничего не найдя задумался. Снова привязался и побежал опять, та же ситуация. Оказалось, что нужно было искать 2 корча. На карте их обозначили зелеными крестиками, и они были похожи на решеточку, которой в легендах обозначают кусты, и хотя на картах такого символа нет, с толку меня это сбило.

На одном из КП встретил какого-то мужика. На следующее КП я пошел в обход, а он напрямик через кусты. К КП вышли одновременно. На следующем перегоне ситуация повторилась, и я призадумался: бежал он явно неспеша и на много медленнее меня.

Уже после финишного КП, на маркировке, под бурные аплодисменты зрителей, один из Томичей обогнал Бизюкина (организатор соревнований), сделав его чисто ногами. Глушко финишировал так резво, что я подумал, что он борется за первое место. Тимофей естественно был вне конкуренции.

После финиша мы быстренько поели и начали собираться, договорились с автобусом, чтобы нас подкинули прямо до Абакана, т.к. на электричке мы к поезду не успевали.

Когда собрались, я и Аленка пошли в автобус, остальные пошли смотреть награждение. Но скоро кто-то прибежал за Аленкой – она была первой в утешиловке.

Аленке дали настенный перекидной календарь с пейзажами Красноярского края. Тимофей получил радиатор и еще пол литра, но радиатор ему было вломы везти, и он презентовал его Эдику. Соня отхватила где-то настольный перекидной календарь, кажется у Томичей. Ну а первым призом в элите была микроволновка.

В автобус залезла еще одна команда и начала торопить водителя: мол, они опаздывали на самолет(?). Но Соня как всегда опаздывала, и мы начали кричать, что никто никуда не поедет, пока все наши не соберутся. Соня пришла минут через 15, оформляла командировочные документы.

Когда поехали, раздали карты. Наконец-то! Я сразу же к первому дню. По пути на финиш нашел, где я отмечался. Оказалось, что я, видимо, зажав пальцем предпоследнее КП, вернулся опять к предпредпоследнему или же в его район.

Вторую команду высадили на какой-то туристической станции, поэтому я так и остался в недоумении, на какой же самолет они спешили.

На вокзал приехали за два часа до поезда. Некоторые опять пошли гулять по Абакану, но я остался.

В поезде съели мешок конфет, и девчонки поспорили с Ванькой, что он не сможет запихать все фантики в рот. Ванька начал их запихивать под дружный счет наблюдавших, тут проснулся я и подумал, что он на спор их ест. Когда он затолкал все (примерно 35 штук), ему предложили бумажную пачку печенья. Он на пальцах показал, что она оценивается в пять фантиков и после согласия девчат запихал и ее. Через несколько секунд у него во рту исчезло еще несколько подобных пачек. Когда пихать стало больше нечего, ему предложили газету, но он отказался, и пошел в толчок все это дело выпихивать обратно. После этого настроение у всех достигло высшей точки, и до вечера все не умолкали.

На какой-то станции видели Томичей, явно распивших все свои призы. Тимофей вроде уходил к ним, но его видно не было, да и когда вернулся вид вроде у него был не пьяный.

 

Оставалось ехать еще полдня. На какой-то остановке я заметил, что Костик открыл дверь вагона, которая была дальней от проводников. Я ему сказал, чтобы он закрыл, а когда поедем будем наслаждаться во всю, но он в тактике жизни ничего не смыслит, не закрыл ее, это заметила проводница, и намечавшееся приключение обломилось.

Когда приехали в Новосибирск, у вагона собралась куча идиотов, которые норовили залезть в вагон пораньше, и совсем не думали о тех, кто выходит.

Подождали ближайшей электрички, сели в нее и поехали. Приключения подходили к концу, об этом говорили постепенно худеющие ряды: выходили те, кому надо было домой, и, в конце концов, остались только те, кто шагал в общаги.